Баку будет под водой

Правда о подвиге трех водолазов Чернобыля, которые спасли миллионы

События 35-летней давности могли обернуться значительно большей трагедией, если бы авария на ЧАЭС не ограничилась одним взрывом. В противном случае второе радиоактивное облако достигло бы Европы, западных регионов России. Водолазы-добровольцы предотвратили катастрофу, чем спасли жизни тысяч людей. История героев обросла слухами. Предлагаем узнать правду об инциденте, который произошел на пылающей в огне атомной электростанции в начале мая 1986 года.

Чрезвычайная ситуация требовала провести операцию с участием трех человек, владеющими навыками подводного плавания с аквалангами. Оперативный штаб честно предупреждал о высоком риске получить смертельную дозу облучения. Добровольцы нашлись быстро. Три человека осознанно шли на риск. Они понимали весь ужас последствий второго взрыва, неизбежность которого не подвергалась сомнениям.

Факты о чернобыльской трагедии в цифрах

В отличие от обывателей, напуганных туманными слухами, водолазы адекватно оценивали ситуацию. Первую декаду ликвидаторы на ЧАЭС боролись с пожаром, заливая огонь водой, засыпая очаги возгорания песком, щебнем. Экстренную эвакуацию людей провели быстро, хоть и с ошибками. В совокупности все эти действия помогли предотвратить страшные последствия.

Согласно медико-дозиметрическому регистру России, который был представлен в Вене в 2006 году, главное последствие катастрофы выразилось в негативном изменении статистики заболеваемости раком щитовидной железы. Многие пациенты были детьми в 1986 году. Медики объясняют характер последствий присутствием в пище радиоактивного йода.

Еще 50 человек погибли непосредственно из-за пожара на АЭС. Все жертвы – служащие электростанции, пожарные, спасатели. Отдаленные последствия радиоактивного облучения унесли жизни четырех тысяч человек. Количество жертв было бы неизмеримо больше, если бы на электростанции прогремел второй взрыв.

Подробности подводной миссии

Ситуация на АЭС осложнилась через пять дней. Пожар практически был под контролем. Но над людьми нависла другая угроза. Реактор, уничтожая бетонную плиту, продолжал плавиться. Под бетоном находился бассейн с огромным объемом воды. Если радиоактивное топливо достигнет воды, прогремит новый взрыв невероятной силы. Соприкосновение раскаленной массы ядерного реактора с водой выбросит в атмосферу огромное облако радиоактивной воды и пара. По предварительным расчетам, облако неминуемо накроет западные регионы России, Европу.

Чтобы предотвратить ядерную катастрофу, требовалось немедленно осушить водный бассейн. К сожалению, управление затворами извне было недоступно из-за разрушения АЭС. Непосредственный доступ к запорным кранам находился под водой. Водолазам требовалось проплыть в непосредственной близости с ядерным реактором, чтобы добраться до запорных кранов, вручную открыть затворы и осушить бассейн. Нужно было найти трех добровольцев, которые пошли бы на риск смертельного облучения.

Подводная экспедиция тройки смельчаков

Требовалось три человека для участия в опасной миссии. Одному водолазу предстояло нести лампу, двоим – поворачивать затвор. Инженер Валерий Беспалов вместе с коллегой Алексеем Ананенко заявил о готовности вернуться в разрушенный энергоблок. Еще вызвался Борис Баранов, который работал на АЭС в должности начальника смены. Добровольцы осознавали, что в бассейне их ожидает запредельное облучение.

В резервуаре царила кромешная темнота. Группа ориентировалась под водой с помощью специального фонаря. Они двигались окольным путем, стараясь не приближаться к зоне радиоактивного поражения. Водолазы благополучно добрались до затворных кранов. Им потребовалось несколько попыток, чтобы открыть затворы. Подводная экспедиция справилась с задачей, вода с ревом хлынула из резервуара.

Потребовались целые сутки, чтобы бассейн освободился от миллионов галлонов воды. Три добровольца предотвратили ужасную катастрофу. Они благополучно поднялись на поверхность. После чего их доставили в госпиталь для обследования. Никто не мог поверить, что трем смельчакам удалось выжить в опаснейших условиях. Их подвиг стал легендой, которая быстро обросла слухами.

Сколько прожили участники экспедиции

Согласно слухам, водолазам удалось прожить только одну неделю. Якобы они получили несовместимую с жизнью дозу радиации. Рядом с телами дозиметры зашкаливали. Потому, погибших героев хоронили в герметичных свинцовых гробах. Хотя все было не настолько трагично. Вероятно, живые герои были не так дороги общественному мнению. Вот журналисты и переписали историю одного подвига.

Но чернобыльские водолазы не собирались умирать ни через неделю, ни через год, ни через десятки лет. Так, сердечный приступ оборвал жизнь начальника смены Бориса Баранова в 2005 году. Инженер Валерий Беспалов благополучно проработал на Чернобыльской АЭС до самой пенсии, уволился в 2008 году. Алексей Ананенко поныне здравствует. Он – глава «Украинского ядерного форума».

Легендарные водолазы не получили смертельную дозу радиоактивного облучения. До аварии они работали на АЭС и обладали достаточной квалификацией, чтобы осознавать степень риска. Каждый участник миссии имел при себе два дозиметра. Добровольцы прошли по маршруту, удаленному от смертельно опасной зоны.

В 1986 году СМИ выдали слухи за действительность, чем способствовали нагнетанию общественного мнения. Даже сегодня многие источники поддерживают версию гибели легендарных водолазов. Распространение слухов дошло до того, что об истинной судьбе трех добровольцев известно только близким знакомым.

Да, Чернобыльская авария – трагедия, изменившая жизнь очень многих людей. Одни – рисковали, ликвидируя последствия катастрофы. Другие – лишились прошлого из-за переселения. Подавляющая часть населения огромной страны терялась в догадках из-за нехватки достоверной информации. По прошествии 30-ти лет пора внести ясность, разрушить страшные мифы и рассказать правдивые истории о самоотверженном профессионализме ликвидаторов.

А вы знали, что у нас есть Instagram и Telegram?

Подписывайтесь, если вы ценитель красивых фото и интересных историй!

Источник

Баку снова не справился с дождем. Чиновники сваливают на канализацию наша вечная беда

Ульвия Худиева, собкор 28 сентября 2021, 20:00

Начавшиеся сегодня утром, 28 сентября в Баку проливные дожди затопили улицы и проспекты города. Канализационная система столицы снова не справилась, в результате чего на улицах образовались большие лужи, мешающие дорожному движению.

Однако факт затопления города ничуть не удивил его жителей. Судя по активности в социальных сетях, бакинцы лишь в очередной раз соревновались в остроумии шуток о бессилии городских коммунальщиков.

Как заявили haqqin.az в пресс-службе исполнительной власти города Баку, последствия ливней устраняются сотрудниками ОАО «Азерсу» и службы коммунального хозяйства города. Учитывая то, что канализационная сеть города находится на балансе ОАО «Азерсу», к работам привлечены специалисты этого ведомства.

В то же время коммунальными службами города проводятся соответствующие координационные, просветительские и другие необходимые меры. В Исполнительной власти города также заявили, что схожая ситуация во время интенсивных дождей наблюдается и в других странах.

Между тем, начальник пресс-службы «Азерсу» Анар Джебраиллы отвергает утверждения о том, что затопление городских улиц произошло из-за неработающих канализационных линий.

«Построенные в основном в советское время канализационные линии и коллекторы во время проливных дождей не в силах пропускать и сточные и дождевые воды. У них не такая высокая пропускная способность. По этой причине, часть дождевой воды некоторое время остается на улицах. Но как только дождь прекращается, вода стекает через канализацию», — сказал Анар Джебраиллы.

Представитель «Азерсу» добавил, что сегодня затопления в основном наблюдались на дороге в Бинагади и в южной части поселка Баладжары. Спустя 30-40 минут после прекращения дождя, вся вода ушла.

«Существующая в Баку канализационная инфраструктура в основном была построена в 70-80 гг. После этого Баку очень развился, было построено большое количество многоэтажных зданий. Помимо домов построено много промышленных, торговых и общественных объектов. Это привело к уменьшению площади земли, которая могла бы впитать в себя дождевые воды. Именно поэтому во время интенсивных дождей наблюдаются определенные проблемы. В Баку нет отдельной канализационной системы для дождевых вод или же они охватывают лишь небольшие участки», — сказал он.

Анар Джебраиллы также отметил, что в уставе ОАО «Азерсу», в перечне оказываемых им услуг, а также действующем законодательстве нет обязательств по переносу дождевых вод.

«Согласно 39 статье Закона «О водоснабжении и сточных водах», слив дождевых вод в канализационные системы и вовсе запрещен», — сказал Джебраиллы.

Источник

Баку под водою (Амфитеатров)

Баку под водой : Из сибирских разговоров автор Александр Валентинович Амфитеатров

Дата создания: 1903. Источник: Амфитеатров А. В. Легенды публициста. — СПб.: Товарищество «Общественная польза», 1905. — С. 164.

Окна были белые. Сколько градусов мороза трещало на дворе, невозможно было определить; между стеклом и градусником лёг толстый ледяной слой. А инженер Филипп Люлюков, сидя верхом на углу стола, говорил, говорил, говорил мне о жарком сверкающем юге.

— Что вы Баку жалеете? — восклицал он и грозно жмурился на меня. Вы Баку не жалейте! Не за что! Туда ему и дорога.

— Помилуйте, Люлюков! Как же не жалеть? Вспомните историю пророка Ионы и Ниневию, которую Бог пощадил за то, что в ней было десять тысяч младенцев, не умеющих отличить правой руки от левой.

Филипп Люлюков развёл руками, сморщил нос и возразил презрительно:

— С сентиментальностями вы далеко не уедете.

— Что же делать, Люлюков?

— Притом, — что вы там такое о младенцах. Потоп, который опустит Баку на дно морское, будет прибывать последовательно и постепенно в течение двадцати лет. Надеюсь, что в этот срок можно вывезти из Баку всех младенцев.

— Я думаю даже, что многие из них успеют вырасти до призыва к отбыванию воинской повинности.

— А, нефть, Люлюков? А нефть? Неужели вам не жаль нефти?

Люлюков даже оскалился на меня.

— О какой нефти вы беспокоитесь?

— О всякой, Люлюков! Вы ужасны — с вашим противобакинским проектом! Вы хотите утопить Ореста и Пилада, Каина и Авеля, Нобеля и Ротшильда, лишить Россию керосина, К. А. Скальковского — жалованья, петербургский ресторан Кюба гостей — нефтяников… В день, когда свершится ваше искусственное наводнение в Баку, Петербург постигнет совершенно естественное наводнение: слёзы биржевиков хлынут в каналы, и — «всплывёт Петрополь, как тритон, по пояс в воду погружён» [1] .

— Успокойтесь, — сказал великодушный Люлюков, — по расчёту моего проекта, потоп в Баку начнётся не ранее, чем через сорок или пятьдесят лет.

— Не считайте меня настолько жестокосердым эгоистом, чтобы я не страдал от мысли, что вы разорите и заставите плакать моих, — наверно, намеревающихся играть на бирже, — правнуков!

— Да не о чем будет правнукам плакать!

— Неужели вы думаете, что правнуки наши будут так умны, что перестанут играть на бирже? В такой быстрый прогресс человеческого интеллекта я не верю.

— А, раз будет жива биржевая игра, будут живы и нефтяные бумаги.

— Только не на бакинскую нефть.

— Не знаю, но не на бакинскую.

— Darum [3] , что сорок или пятьдесят лет спустя бакинские нефтяные земли будут стоить столько же, сколько теперь стоят золотые россыпи на Рейне. Вы слыхали, что на Рейне были когда-то золотые россыпи?

— Читал в древней истории.

— К половине двадцатого века в древнюю историю войдут и легенды о бакинских нефтеносных землях.

— Что же с ними станется?

— Их иссосут, а иссосанное частию сгорит, частию будет описано судебными приставами.

Я подумал и сказал:

— В таком печальном случае, — если вы даёте честное слово, что предварительно вывезете младенцев, — Бог с вами… топите Баку.

— Утоплю! — сказал Люлюков с спокойствием Нерона.

— А много денег надобно вам, чтобы осуществить вашу… утопию, — простите за плохой каламбур?

Люлюков отвечал с ещё большим спокойствием:

— Пустяки! Для первого начала — двести шестьдесят миллионов рублей.

Я с убеждением резюмировал:

— Никогда не следует отказывать себе в удовольствии, если оно дёшево. Топите Баку, Люлюков! Топите Баку!

Неронические замыслы против Баку являлись только ничтожною подробностью грандиозного проекта, поглотившего уже несколько лет жизни инженера Люлюкова. Дело шло не больше, не меньше, как о создании… внутреннего русского океана! Не изумляйтесь: живя в Сибири и обращаясь с сибирскою интеллигенцией, мне случалось читать и выслушивать проекты и ещё шире! Я так думаю, что настоящий вдохновенный прожектёр, в роде того, которого изобразил Марк Твен в своём романе «Американский претендент», — фантастический прожектёр Жюль Вернова размаха, — теперь только в Сибири и остался. Подобно зубру вымирающему, он встречается изредка между одинокими, неволею или полуволею, либо авантюризмом заброшенными в морозные медвежьи углы, образованными неудачниками, которых фантазию окрыляют увлекательная ширь и мёртвые богатства сибирского простора, — а досуги длинных тёмных вечеров и тяжёлое захолустное безделье дают им время придавать капризам фантазии большую или меньшую вероятность и переливать её образы в остроумные гипотезы и теоремы.

Инженер Люлюков собирался подарить России внутренний океан, затопив Арало-Каспийскую низменность поднятием уровня морей Каспийского и Аральского. Идея очень не нова. Ещё в семидесятых годах прошлого века её пропагандировал некий подполковник Блюм, предлагавший превратить город Астрахань в глубокий порт, направив в Каспийское море воды реки Дона, через канал, прорытый долиною реки Маныча к устью реки Кумы. Инженер Данилевский проектировал в тех же годах соединение морей Чёрного и Каспийского Манычским же каналом, но с прибавкою питания из вод Терека и Кубани. Существовали планы — восстановить течение Амударьи по древнему её руслу, с устьем в Каспийское море. Вообще, вопрос о глубоком Каспии и искусственном возрождении доисторически усохшего океана, жалкими остатками которого сохранились два озера-моря и закаспийские пески и солончаки, давно волнует предприимчивые умы. Даже авторитетные географы, напр., покойный Венюков, не отказывают ему в вероятности. Венюков прямо признавал его очередным к разрешению в русском двадцатом веке, чтобы люди двадцать первого уже имели удовольствие плавать по собственному Средне-Азиатскому океану… Выгоды и возможности замены пустынь морем давно вычислены и доказаны. Воспользоваться же ими — одна остановка: чтобы наводнить местность, нужна вода, а воды занять — неоткуда.

Когда я напоминал инженеру Люлюкову о старых затеях, предупредивших его проект, — он заставил меня прочитать по этой части целую литературу! — инженер Люлюков пренебрежительно восклицал:

В особенности, возмущали его предложения обмелить Чёрное море в пользу Каспийского:

— Переливать воду из моря в море, — вопил он, — это хуже, чем из пустого в порожнее!

— Позвольте-с, — вопрошал он меня саркастически: — какие цели преследует наводнение Арало-Каспийской низменности?

— Учёные сулят, что оно совершенно переменит климат России и Западной Сибири, и мы будем иметь новый Крым, новую Малороссию, новое Черноморское побережье.

— Но не ясно ли, что, если мы приобретём их ценою обмеления Чёрного моря, то утратят свой хороший климат старая Малороссия, старый Крым, старое Черноморское побережье?

— Да, как будто — по логике — оно выходит так. С удалением причины удаляется и следствие.

— То-то я и говорю: переливание из пустого в порожнее… Нос вывязил, хвост увязил. Воду надо достать не оттуда, где она необходима, как драгоценнейший дар Божий, но оттуда, где она пропадает попусту и совершенно бесполезна.

— Что-й-то будто таких вод не имеется на земном шаре?

— Нет-с, имеются. Скажите: какую пользу человечеству приносят, на какую культурную потребу идут массы вод, уносимых сибирскими реками в Северный Ледовитый океан? Под известными широтами это огромное водное богатство попадает в пояс низких температур, исключающих всякую возможность цивилизации… даже общежития оседлого.

— Всё же влияние этих могучих рек умеряет тамошнюю свирепую температуру.

— Хорошо умеряет: бывают морозы по пятидесяти градусов ниже нуля, и ещё злее!

— А без рек было бы семьдесят, восемьдесят!

— А вам не всё равно, что пятьдесят градусов, что семьдесят? Дышать то и на сорока уже нечем.

Я подумал и согласился, что, при скольких градусах замёрзнуть и обледенеть, при пятидесяти или семидесяти, — мне, пожалуй, безразлично.

— Вот-с, эту-то огромную массу бесполезной сибирской воды я хочу украсть у севера для своего Каспийско-Аральского океана… И, пожалуйста, не глядите на меня такими глазами, будто вы хотите пощупать, не холодно ли у меня за ушами! Я совсем не сумасшедший, да, наконец, правду сказать, и идея эта не очень то моя… Её ещё в шестидесятых годах возымел некий инженер Демченко… Слыхали вы такую фамилию?

— Не помню, — может быть, и слыхал… Это не то же, что Демчинский?

— Нет-с, не то же. Вот как у нас знают и ценят величайший и самый смелый русский ум девятнадцатого века. Потому что Демченко с проектом своим принадлежит всецело девятнадцатому веку. Не знаю, перешёл ли он в двадцатый… Он должен быть уже старым стариком…

— Да — кто он таков? Вы не восклицайте, а рекомендуйте.

— Он — человек, которому в двадцать первом веке поставят на площадях своих монументы города с миллионным населением: Царицын, Тобольск и Хива.

— Почему они именно?

— Я называю вам портовые города будущего океана.

— Как? Ваше море будет подходить к Царицыну?

— Но позвольте: здесь, на пути, Астрахань?

— К водяным чертям Астрахань! Есть с чем церемониться, — с Астраханью! Разве это город? Туда и губернаторов то — только для неприятности назначают, вроде, как в ссылку, если которые провинился. Вы поймите, что, когда русские люди устроят средне-азиатский океан, то в Царицыне будет климат Неаполя, в Саратове и Оренбурге — Рима и Флоренции. Казань станет в роде Милана, Вятка — как Турин, а Москва — Вена… Какие же, при столь очевидных и несомненных выгодах, могут быть разговоры о вашей Астрахани и даже о Баку?

Тут и завязался между нами тот принципиальный спор, который читатели видели в начале фельетона. Я ходатайствовал за Баку, как Авраам, — за Содом и Гоморру: ей Богу, бескорыстно и лишь по отвлечённой любви к человечеству, так как я был в Баку только однажды, провёл в нём всего один день, а потом оно (или «он»? Удивительный город, о котором никак не сообразишь, какого он рода — мужского или среднего?!) — потом оно так мне опостылело, что я не знал, как дождаться поезда в Тифлис. Я ходатайствовал, а Люлюков упорствовал и, подобно пушкинскому Фаусту, требовал:

— Этот Блюм, — объяснял он мне, — обещал правительству поднять уровень Каспийского моря притоком донских вод на три сажени, по расчёту площади в 3.000 квадратных миль, в 95 лет. Мы с Демченкою затопим такую площадь в десять лет, а через восемьдесят лет — милости прошу плыть по нашему морю-окияну из Тобольска в Хиву, из Хивы в Царицын.

— Баку начнёт тонуть на тридцатом году от начала наших работ и совершенно потонет к пятидесятому году.

— Так. По долгу добросовестности, надо бы предупредить имеющих акции…

— Но я всё-таки не понимаю: вы хотите пользоваться водами сибирских рек: при чём тут сибирские реки?

— Пожалуйте к карте! Это что?

— А вот эта змейка, вьющаяся к нему, называется река Тургай… Видели?

— Теперь смотрите: над истоком этого Тургая тянется ряд озёр… Так?

— Это — водораздел бассейнов Аральского моря и реки Оби.

— Да-с, потому что вот-с — течёт с водораздела этого к северу река Убагань, впадающая в реку Тобол, а река Тобол в Иртыш, а Иртыш — в Обь. Понимаете вы теперь, что между водами системы Оби и водами Аральского моря, то есть вместилищем будущего океана, водоразделом является перешеек всего в несколько десятков вёрст протяжения, да и то — изрытый озёрами? Видите ли вы, что для того, чтобы соединить воды обские с водами аральскими и положить начало среднеазиатскому океану, нужно употребить труда, денег и энергии ничуть не больше, чем на Суэцкий канал, не говоря уже о Панамском.

— Гм… Конечно, пошли вам Господь хорошую панаму, но… Послушайте! Вообразим, что ваш канал прокопан. Всё же, я не понимаю, каким образом из канала вырастает океан… Воды обской системы стремятся с Алтайского ската на север. Ваш Арало-Каспийский океан проектируется на юге. Каким способом намерены вы перевернуть страны света? Каким красноречием уговорите вы нимфу Оби поворотить течение реки от устья к истоку?

Люлюков возразил хладнокровно:

— Очень просто: посредством плотины.

— Вы запрудите Обь?

— Обь и Иртыш. Обь — ниже устья реки Васюгана. Иртыш — у Тобольска.

— Час от часа не легче! Да, знаете ли вы, что такое Обь?

— Живал на ней и езжал. Знаю.

— Обь, сударь мой, есть сила, равная двум Волгам!

— Тем лучше: больше даст нам воды.

— Так вот и позволила она вам себя запрудить!

— А вы знаете, что такое Нил?

— А французские инженеры уже тридцать лет тому назад брались перерезать его плотиною. Тридцать лет назад! А за тридцать лет наша наука и техника пошли вперёд настолько, что тогдашние инженеры и мечтать не смели о нынешних средствах…

— Да… Если Нил, — конечно…

— А вы знаете ли, что такое Татарский пролив?

— А проект уничтожить влияние на Сибирь северного холодного течения плотиною через Татарский пролив — тоже на очереди… О нём уже и пишут серьёзно, и говорят.

— Мало ли что! Улита едет, когда то будет.

— А вы знаете, что такое Нидерланды?

— Часть морского дна, отгороженная от моря плотинами.

— Когда Обь и Иртыш будут запружены, произойдёт огромное наводнение. Расплываясь ветвистым озером, оно поднимется на тридцать пять сажень высоты. При этой глубине, воды озера находят себе исток — почти по прямому направлению к югу — через долины реки Тобола и потом реки Убагани; из Убагани они текут каналом водораздела, а там уже, через Тургай-реку, и в Арал… Как скоро Арал заполняется до древнего своего уровня, избыток воды начинает стекать руслом Узбоя… вы знаете, что называется Узбоем? Русло высохшего пролива между морями Аральским и Каспийским… Возвратив себе свои доисторические функции, Узбой переправляет сибирские воды в Каспий… Тут ведь уже не далеко.

— И всему удовольствию цена — двести шестьдесят миллионов. С работами и отчуждением земель.

— Дешевле пареной репы.

— В Симбирске лимоны будут вызревать, в Васильсурске персики, в Костроме арбузы.

— Нельзя ли что-нибудь и в Вологде? Мне на днях туда ехать и там четыре года жить, а город-то, говорят, дрянь дрянью…

— В Вологде ничего не будет: она уже под влиянием Белого моря, то есть Ледовитого океана.

— Ну, хоть усовершенствованный крыжовник?!

— Нет, чего нельзя, того нельзя. В Вологде растут только долги, сплетни и еловые шишки. Но, говоря серьёзно, Демченко высчитал, что учреждение нового моря, путём климатических улучшений российской природы, принесёт нашему отечеству выгоду на шестьдесят шесть миллиардов.

— Шестьдесят шесть миллиардов?!

— Не говоря уже о том, что наша восточная политика откроет себе новые горизонты, упразднив важность Босфора, и будет почти сведена на нет надобность для России Суэцкого канала…

— За двести шестьдесят миллионов — шестьдесят шесть миллиардов?!

— Московские мануфактуристы — и те много меньше получают!

— Друг мой! После этого… Я согласен: топите Баку.

— Утоплю! — повторил Люлюков. — Меня лишь одно сомнение тревожит…

— Боюсь: достанет ли воды на Иртыше и Оби. Испарение, знаете, проклятое… Убыль воды в море может пойти быстрее, чем будет она прибывать…

Но против такой несносной мнительности уже я вооружился.

— Нашли, чем смущаться! — воскликнул я. — Если не хватит воды в Оби и Иртыше, мы запрудим Енисей!

— Ниже Ангары, чтобы и Байкал не лежал на боку, а на нас работал!

— А от Байкала, буде понадобится, и к Лене прокопаться недалеко.

— Можно тоже, прорывшись сквозь Уральский хребет, направить в Обь воды Северной Двины.

— Валяй во все колокола!

— Да уж, если внутренний заём, так хороший внутренний заём!

Так, в холодный и чёрный сибирский вечер, под вой степной вьюги злоумышляли мы с инженером Люлюковым против города Баку и намеревались погубить его, как Содом и Гоморру. Роль праведного Лота в этой будущей феерии мы предназначали Александру Ивановичу Новикову, о котором тогда только что прочли в газетах, что он стал бакинским городским головою…

— Мы выведем почтеннейшего Александра Ивановича из города, — воображал Люлюков, — строго запретив ему оглядываться назад, дабы он не обратился у нас в соляной столб, как имеется печальный прецедент с женою Лота. А, когда станем на горе, покажем Александру Ивановичу водную равнину и скажем:

— Смотрите, многоуважаемый, какая тишь… Вот идеал примирения всех партий и картина истинного городского благоустройства… Тихо, чисто, прозрачно и даже зеркально…

Источник