Не разлей вода
Вечер постучался в мое окно золотыми листьями, трепещущими от ветра. старый роскошный клен, будто кивая густой кроной, шептал что-то тихло-тихо о своем, о грустном, давнем, забытом, а может и никогда не знаном другими. Это дерево, видевшее и слышавшее многое, знает все, что творится в нашем дворе. он, словно часовой, высокий и неприступный, стоит на страже бессменно, день за днем, год за годом.
Где-то внизу шумит дорога и слышны голоса ребятишек, играющих в прятки и доганялки, разговоры их мам, теряющихся в раздумьях, каким бы еще рассказом выделить свое чадо из компании его друзей, а на соседней лавке, той, что напротив, сидят старики и старушки, которые, словно клен, такие же мудрые, стойкие, знающие истинный смысл этой жизни, такой единственной и такой разной для каждого из нас.
Вдруг клен взволновался… или это просто подул ветер? Да нет, не только клен, все вокруг словно встрепенулось, загорелось и вырвалось наружу. Это была моя душа, моя крепость, переживающая удар за ударом, наступление за наступлением.
На секунду все опять замерло… или опять показалось? Я закрыла глаза, мне привидилось детство, не столь далекое, но уже довольно забытое и затуманенное другими событиями, встречами, людьми, проблемами. Я, покачав головой, взглянула в окно.
Передомной, будто в сказке, парил резной листок моего старого лучшего друга, стража-клена.
Что это? Еще одно напоминание тго, что на дворе сентябрь, или просто шутка?
-Правда мы не разлей вода? – вдруг отчетливо донеслось сниху.
Я поняла… Не сентябрь был виноват, и не шутливый клен, а фраза, так долго означавшая для меня буквально все в этой жизни.
Словно осколки разбитого витража, мое сознание разрезали нахлынувшие воспоминания. Тут все: и любовь, и лучшие друзья, и враги, и ссоры. А в центре всего лишь два человека: я и… моя тень, если так можно сказать, или она и я – в роли ее тени. Есть игра»найди пять отличий» — это было о нас. Даже учителя нас путали, хотя, чесно признаться, мы были абсолютно непохожи, но вместе были одной душой, одним целым. я и она были лучшими подругами, мы были даже большим, сестрами, которые нашли друг друга в этом огромном мире, которых кто-то когда-то разлучил, которым так и не суждено пройти жизнь вместе…
Я возвращаюсь, (хотя упорно убеждаю себя не делать этого), в кладовую своей жизни, словно включая свет в библиотеке с бесчисленным количеством книг на деревянных полках, одни из которых полностью забиты тяжелыми томами – это мое прошлое, а некоторые совершенно пусты – это будущее. Я, не долго думая, подхожу к одной из книг и беру в руки. Она тяжелая, она таит в себе все мое становление, как человека, личности, мои переживания и старания. И ее скромное название «Школьные годы», сперва будто что-то общее, неразделимое, целое, постепенно растворяется, как единая капля в целой луже воды.
Я раскрываю книгу, и первая фраза, попавшаяся мне на глаза: «Мы не разлей вода!»
Восклицательный знак в конце обозначал, как для меня все это было важно. Да по-другому и быть не могло! Мы жизни своей друг друга не представляли, мы даже болеть старались как можно реже, чтобы не пропустить что-то важное, весомое, значимое для нашей дружбы. Мы – лучшие подруги. мы гордились этим и ставили нашу дружбу всем в пример, замечая, что не каждый имеет такой подарок от Бога.
То стеснительное «Как тебя зовут?» на линейке в первом класе, наверное, было роковым. Не заметив бы тогда друг друга, оказавшись в другом классе или просто промолчав, вряд ли бы мы построили то, что так мгновенно разрушили…
Мы дружили… Мы учились… Мы переживали… Мы боролись друг с другом и сами с собой.
Признаюсь, я никогда не встречала такого человека, как Марина. Было в ней что-то особенное, неповторимое, ее естественное. Никогда я не видела, чтобы она плакала. Нет, она плакала, когда смотрела свои любимые сериалы и фильмы, но в жизни – ни слезинки. Если бы я не знала ее лучше, могла бы сказать, что у нее не было души и еей все было все равно.
Но она принадлежала к числу тез людей, которым легче переварить все самим и сделать вывод, или, в конце-концов, излить проблему бумаге, соглашавшейся со всем, что ей ни скажешь, чем раскрыть свои тайны даже перед самым родным и близким человеком.
Порой казалось, что только я могу заглянуть в ее душу, ее сокровищницу мыслей, только я могу понять ее и дать совет. За то, если кто другой терялся в просторах действительности, лишь Марина могла им помочь. Мы часто шутили, что скоро откроем частное бюро и будем получать свои законные деньги.
А пока — вместо денег – шоколад, вместо частного бюро – наша дружба, которая никогда не заканчивалась на этом банальном слове.
И так мы смеялись… мы шутили… мы дополняли друг друга, но все же никогда не сливались в бесформенную массу «просто» подруг.
Эта дружба, хотя в ней и не было чего-то сверхъестественного и необычного, всем казалась мистической и не способной на существование. а мы всем доказывали обратное, мы все отрицали, и лишь благодарили Бога, что наградил нас, отметил, отличил от других.
Страница пять… страница десять… страница сорок, и везде «Мы – друзья!»… страница сто… Кажется, я пропустила что-то важное, здесь мы уже создавали свои первые эскизы… Ах да!
Однажды, гуляя по улице, где было множество магазинов, мы, открыв рты, смотрели по сторонам, мечтая, что когда-то и мы выростем и сможем все это носить, обувать и просто дарить другим.
Но вдруг Марина потянула меня за рукав, я обернулась и поняла, что заставило мою подругу застыть от изумления. В Витрине перед нами висело ослепительной красоты платье, блестящее на солнце, словно гладь моря, его отделка напоминала что-то легкое, словно легкий ветерок, поднимающий волночки. Еще долго мы не могли вымолвить и сорва, еще долго мы стояли молча, думая о чем-то своем.
О чем мы думали? о том, как создадим ткую же красоту, возможно еще лучше, чтобы от нее так же замирало сердце при одном толко взгляде.
Мы приступили немедленно. и пусть никого не удивляет, что все произошло столь стремительно и неожиданно. Мы любили шокировать публику. Мы умели быть лучшими.
Если я скажу, что за десять лет мы ни разу не ссорились, то мне мало кто поверит. Ссоры нам просто были не нужны. Ввозможно, все было так потому, что нашими друзьями были в основном мальчишки. в их мире все более честно и прямолинейно, правдивее, чем в мире девчонок. к тому же, у них не было повода завидовать нашей дружбе.
Вместе мы познали много истин, вместе мы открывали этот мир, только мы имели право проводить в нем исследования и раскопки. Только мы заслуживали быть лучшими друзьями!
Увлеченные созданием одежды, даже не замечали, как пролетает время. Мы были уже почти взрослые, мы к многому стремились.
Мы как раз заканчивали один грандиозный проект, после успеха которого мы должны были стать самыми молодыми и успешными дизайнерами, когда случилось то, чего все так давно хотели: наша ссора…
До презентации оставалось меньше недели, мы гуляли по зимнему парку и делились планами на будущее. все вокруг: и застывшие под снегом деревья, и яркое заходящее солнце, и пролетающие над головой вороны, — было каким-то настороженным, притаившимся, странным.
Это произошло мгновенно: не заметив замерзшей лужи, я подскользнулась и упала. Мое тело пронзила немыслимая боль, все сжалось внутри. Я не могла двигаться, а Марина сидела рядом и на глазах у нее были слезы. Потом она позвонила куда-то, я очнулась уже в больнице с переломом.
…Ужасно грязные страницы. Они все покрыты серой пылью, какими-то надписями м пятнами, влажные от слез. Как это все сильно, страшно, испепеляюще…
А тем временем, пока я сидела дома и не могла ничего сделать, Марина сама провела презентацию, сама заключила договор, все сделала сама… Но ведь одежду создавали мы вместе!
Как она могла забыть обо мне?
«А что я могла сделать? Нужно было твое личное присутствие! — оправдывалась она. — Нам нужен был этот контракт. Это же шанс… Я же не выгоняю тебя, ведь я буду только управлять всем… А ты…»
Но я не стала ее слушать. Марина больше не позвонила и не пришла. Она исчезла из моей жизни, как исчезло все, что с ней было связано.
Словно актриса, нарошно завоевавшая миллионы симпатий, чтобы никогда больше не вернуться, она уехала, ни сказав и слова, даже не попрощавшись. Она буквально выпорхнула из моих рук, ведь я уже ничего для нее не значила, ровно как и наша дружба. А мне было так плохо, так непривычно видеть около себя кого угодно, лишь не ее.
Она погубила во мне все. Мне нужно было учиться жить заново, перешагнув через то, что уже не вернуть.
И я смогла сделать это. я сильная. Только в душе все так же неспокойно. Ведь никому не могу сказать:
«МЫ НЕ РАЗЛЕЙ ВОДА, ПРАВДА?!».
Поставив книгу на место, я еще долго смотрела на нее. Проведя рукой по старому, запыленному переплету, выключила свет в библиотеке.
Старый клен все так же кивал мне, бормоча что-то во сне. Он уже так много раз слышал эту историю, да что там слышал – он был ее свидетелем. Он видел и знает много всего, мой старый лучший друг…
Источник
Не разлей вода Часть 5
Анатолий ещё часто потом украдкой вглядывался в жену, стараясь увидеть на её лице следы того ночного смятения. Но Наташа была спокойна и не давала больше поводов для переживаний.
Последующие дни потекли спокойно и безмятежно. Супруги были предупредительны друг к другу, доброжелательны и дружны, их союз казался всем гармоничным и счастливым.
Не было только детей, но сначала это не вызывало беспокойства. По прошествии нескольких лет Толя начал всё чаще заговаривать о желании стать отцом, а Наташа потом переживала и винила себя в том, что бесплодна в наказание за свою холодность и нелюбовь к мужу.
Узнав о том, что в честь десятилетней годовщины в институте будет организован вечер встречи выпускников их курса, Наташа затрепетала. Все эти годы она отгоняла от себя мысль о том, чтобы узнать что-нибудь об Александре, а пуще того — встретиться с ним.
Оказалось, что её девичья влюблённость всё ешё жива и вспыхнула с новой силой в предвкушении встречи. С замирающим сердцем готовилась она к этому событию, чтобы поразить мужчину.
Что будет дальше, не загадывала, воображение не рисовало ничего, кроме того, что она увидит предмет своей мечты. Она была счастлива уже самим фактом возможности встречи.
И вот этот день настал. После торжественной части наступил черёд шумного застолья. Саша был в мужской компании, Наташа расспрашивала свою институтскую подругу о том, что произошло в её жизни, незаметно поглядывая при этом в сторону мужчин.
Потом они вышли на улицу освежиться, и там уже Наташа изливала душу подруге, которая была в курсе её прошлой симпатии и напрямую спросила о том, живы ли чувства.
– Ну да, я всё ещё мечтаю о нём, – ответила собеседница, – Ничего не могу с собой поделать, и забыть его не могу, это мешает мне быть счастливой.
Когда они вернулись в зал, там уже звучала музыка, однокурсники пели и веселились. Дождавшись медленного танца, Александр пригласил Наталью и бережно закружил.
Он рассказывал о том, что был женат, но несчастлив в браке, и теперь уже разведён. От нежности его сильных рук Наталья разволновалась до полуобморочного состояния.
Когда мужчина предложил сбежать с вечеринки и сходить в кино на вечерний сеанс, с радостью согласилась. Они сели в автобус.
– Куда мы едем? – с любопытством спросила Наталья.
– Около моего дома построили кинотеатр, он тебе понравится! – отозвался Саша.
Выйдя из автобуса он увлёк однако женщину в другую от кинотеатра сторону.
– Зайдём ненадолго ко мне, – объяснил он, – Я ногу натёр новыми туфлями, надо переобуться.
Войдя в квартиру, Наташа увидела повсюду женские вещи.
– Ты сказал, что разведён, – удивилась она.
– Официально пока развод не оформлен, – смутился Александр, – Но мы давно чужие люди, и это лишь формальность. Да какая разница! Жены всё равно нет, она к маме уехала. Иди лучше ко мне! – он притянул к себе спутницу.
Наташа отпрянула от него.
– Да ладно ломаться-то! Сама ведь сказала, что любишь меня, я всё слышал.
– Ты обманул меня, обещал, что в кино пойдём! А я поверила. Я ведь думала, что ты самый лучший!
– Ну ладно, ладно. Про то, что тебе романтика нужна и всякое такое, я тоже в курсе. Если уж так хочешь, будет тебе романтика! Побудь тут немного, я за шампанским сбегаю.
Саша быстро вышел за дверь, захлопнул её, потом послышался звук поворачивающегося в замке ключа. Наташа опешила, но всё ещё не веря в происходящее, подошла к двери и нажала на ручку.
Чуда не случилось, она оказалась заперта. Изнутри открыть дверь можно было только ключом.
Источник
Наталия Миронина — Не разлей вода [сборник litres]
Наталия Миронина — Не разлей вода [сборник litres] краткое содержание
Не разлей вода [сборник litres] — читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
© Shift Drive, pxl.store, leolintang, IrinaK, De Visu / Shutterstock.com
© Миронина Н., 2021
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021
⁂
В этой истории много действующих лиц. Молодые и старые, красивые и не очень, простодушные и хитрые, завистливые, удачливые, настоящие друзья и те, кто ими притворяется. И, конечно, в этой истории есть злодей. Настоящий. И, как часто бывает в жизни, без него и его злодейства не случилось бы важных встреч, правильных решений и настоящей любви. В этой истории все, как в сказках, и все, как в жизни, – чтобы завоевать счастье, надо победить злодея, преодолеть преграды и опереться на настоящих друзей.
Кто-то заметил, что деньги как лекарство – на всех действуют по-разному. На Олега Петровича Кочина деньги подействовали хорошо. Характер у него стал еще лучше, друзей не убавилось, пагубных наклонностей не появилось. Единственная перемена, которую можно было обнаружить в нем, так это любовь к философствованию. Но, согласитесь, это не порок. Вот и сейчас, сидя в своей гостиной и наблюдая, как рабочие пытаются расставить всю купленную им накануне мебель, Олег Петрович наигрывал на гитаре малоузнаваемый мотивчик и размышлял вслух:
– Была мечта научиться играть на гитаре. Но не было денег ее купить – родители еле концы с концами сводили. Потом появились лишние сто рублей, и не стало времени. Сейчас есть деньги, есть время, есть желание. Но не учусь и не играю. Наверное, это действительно МЕЧТА с большой буквы, из тех, которые не сбываются. Зато все время что-нибудь себе покупаю – джинсы, кеды, куртки. Все, что в детстве недоносил. Насть, ты ела каплуна?
Анастасия, молодая женщина с гривой рыжих волос, сидела напротив в кресле и, покачивая блестящей тапочкой, листала толстый журнал. Услышав вопрос, она незаметно вздохнула:
– У Дюма всю дорогу каплунов едят. Как прочел в книжке, так мечтаю попробовать. С двенадцати лет. Уже собственная дочь Дюма прочитала, а я все про каплунов думаю… Джинсы, кеды, каплуны… Ты заметила, у меня отсутствуют высокие устремления!
Анастасия закрыла журнал, поскольку поняла, что от беседы ей не отвертеться:
– Они потом появятся, когда от каплунов тошнить будет.
Олег Петрович с подозрением посмотрел на Анастасию, но та была серьезна.
– Ты думаешь? Не знаю. И очень денег хочется! Еще больше. Чтобы о них не думать вовсе! Выяснилось, что я люблю деньги.
От пространной речи на тему «Деньги как жизненная философия» Анастасию спасла Лидия Александровна, элегантная, подтянутая женщина в темном классическом платье с белым воротником. Лидия Александровна руководила домом. И всеми домочадцами, включая хозяина. Со стороны могло показаться, что Олег Петрович побаивался ее, а свой страх прятал за робкой иронией:
– Лидия Александровна, вы часто думаете о деньгах?
Лидия Александровна имела стальную выдержку, словно выпускница Смольного института.
– Вам надо зарплату повысить! Чтобы вы могли думать о чем-нибудь еще! Я, когда был студентом, о деньгах думал даже во сне. Мне, например, однажды приснилась такая штука, которая могла бы автоматически зубную пасту из тюбика выдавливать, чтобы ни капельки не оставалось.
– Ты же говорил, что о деньгах думал? А тут устройство какое-то… – Анастасия опять оторвалась от журнала.
– Так я за него собирался Нобелевскую премию получить. Или, на худой конец, какой-нибудь солидный грант. Как потом оказалось, сон был не в руку – такую штуку уже изобрели американцы.
Лидия Александровна, выждав минуту, произнесла со значением:
– Олег Петрович, привезли картину от Микаса Воробьева. Куда ее поставить, чтобы вы посмотрели?
– А я заказывал ему картину? Не помню что-то. Насть?
– Ему картины никто не заказывает. Микас Воробьев их пишет, а потом рассылает по частным лицам, галереям и музеям.
– Что за странная идея?
– Ничего странного. Представь, пошлет он посылкой свой пейзаж в Букингемский дворец. Не будут же они его назад ему в Москву отправлять, а он потом в своем пресс-релизе укажет: «Картины художника хранятся в собрании Ее Величества».
– Лидия Александровна, а вы еще не видели картину? Что там изображено?
– Посмотрела, поскольку предвидела ваш вопрос. Это портрет, – Лидия Александровна строго посмотрела в сторону Кочина.
– Боюсь ошибиться. Похож на министра сельского хозяйства. Но с четырьмя ушами.
– Зачем же мне портрет министра сельского хозяйства? А четыре уха – это, видимо, результат селекционной работы.
Анастасия выронила журнал:
– Нет, ГМО переел! Наверно, по ошибке прислал, что неудивительно, когда рассылаешь художественный спам. А твой портрет – у министра, точнее, в подсобках административно-хозяйственной части Министерства сельского хозяйства. Слабо повесить министра здесь, в твоей гостиной?
– Дорогая, не раздумывая повесил бы, если бы у портрета было два уха. Четыре – перебор.
Взгляд Лидии Александровны становился все суровее:
– Олег Петрович, все же куда портрет?
Кочин вскочил, побегал по гостиной, задел большое кресло, которое рабочие распеленали из огромного вороха пленки.
– А давайте сюда, попросите Ивана съездить купить масляные краски. Я его… доработаю.
– Ты умеешь писать маслом?
– Ты с ума сошла? Нет, конечно!
Идея поработать кистью овладела Олегом Петровичем, словно он был Том Сойер перед забором. Но по-матерински строгий взгляд домоправительницы остановил его.
– Да, Лидия Александровна?
– Олег Петрович, вам напомнить, какие еще сегодня у вас дела?
– А можно после кофе?
На лице Лидии Александровны появилась удовлетворенная улыбка:
– Сейчас принесу. Олег Петрович, есть рулет яблочный, домашний, сама испекла. Если не возражаете, подам вместе с кофе?
– Да как же я могу возражать! Тащите рулет. У меня изжога от ресторанной стряпни, которая только притворяется домашней.
– Сейчас все сделаю.
Лидия Александровна почти строевым шагом покинула гостиную. Анастасия проводила ее взглядом:
– Она в тебя влюблена.
– Ты уже это говорила. Еще ты говорила, что в меня влюблена горничная, мой водитель и повар.
– Относительно водителя и повара я заблуждалась.
Когда-то Олег Петрович был счастливо женат. Татьяна, его супруга и мать его дочери Али, умерла несколько лет назад. За это время дочь успела подрасти, стать студенткой. А Олег Петрович наконец устал вдовствовать и влюбился в очаровательную даму. Анастасия была умной, деловой и очень правильной. Она, понимая, что память о Татьяне, матери и жене, будет всегда присутствовать в этом доме, сумела подружиться с дочерью. Отношения Олега Петровича и Анастасии прошли все стадии. И к настоящему моменту, как всякая пара, прожившая вместе какое-то время, Олег Петрович и Анастасия уже определились с той степенью свободы в действиях и словах, которые они могут позволить по отношению друг к другу. Кочин терпеть не мог, когда его ревновали, но вполне мог пережить шутливое подтрунивание в свой адрес. Рыжая Анастасия была ревнива, как выпускница школы, переживающая свою первую влюбленность. Но страх того, что Кочин обидится, сдерживал ее. Надо сказать, Олег Петрович, человек приятный практически во всех отношениях, был совершенно несносен в состоянии обиды. Он замолкал дней этак на пять, забивался в угол, но с таким расчетом, чтобы все его видели и все мучились от сознания своей неправоты. Все попытки заговорить с ним пресекались взглядом исподлобья. Анастасия, девушка легкая, терпеть не могла подобных домашних бойкотов. По ней уж лучше было разругаться в дым, а потом страстно помириться. Поэтому, когда вслед за Лидией Александровной, несшей поднос с кофе и огромным аппетитным рулетом, вошла горничная Оксана, Анастасия подобралась и нацепила на лицо ехидную усмешку. Не успела домоправительница покинуть гостиную, как Анастасия уже залезла под салфетку и стянула огромный кусок рулета. Аппетитно жуя, она с интересом наблюдала за маневрами горничной.
Источник
