Первоначало всего сущего вода архэ мыслитель

Основные фигуры и понятия-принципы ранней греческой философии. Первоначало.

Возникновение и эволюция идеи первоначала (Фалес, Анаксимандр, Анаксимен)

«Первоначало», архе — очень типичная и в то же время необычная для древней мысли конструкция (а со времен Аристотел — и понятие). Это своего рода понятие-кентавр. С одной стороны, первоначало греки ищут и находят в чем-то достаточно определенном, более или менее конкретном. И это определенное на первых порах слито с какой-либо природной стихией. Аристотель, излагая «мнения философов», о Фалесе пишет: „Фалес Милетский утверждал, что начало сущих [вещей] — вода. Все из воды, говорит он, и в воду все разлагается. Заключает он [об этом], во-первых, из того, что начало (архе) всех животных — сперма, а она влажная; так и все [вещи], вероятно, берут [свое] начало из влаги. Вовторых, из того, что все растения влагой питаются и [от влаги] плодоносят, а лишенные [ее] засыхают. В-третьих, из того, что и сам огонь Солнца и звезд питается водными испарениями, равно как и сам космос. По этой же причине и Гомер высказывает о воде такое суждение: „Океан, который всем прародитель» (12а; 109)». Суть рассуждения Фалеса в том, что вода действительно толкуется как первооснова (первоначало).

Рассмотрение первоначала как материальной, природной стихии — естественный ход человеческой мысли на той стадии, когда она начинает воспарять в высоты абстракции, но по-настоящему абстрактной еще не стала. Вот почему в истории философии по поводу «воды» Фалеса велись и ведутся споры. Одни говорят: избрание воды в качестве первоначала навеяно самыми конкретными и реальными наблюдениями. Таково, например, суждение Симпликия: „Они полагали (речь идет о Фалесе и его последователях. — Н.М.), что начало — вода, причем на это их навело чувственное восприятие» (13; 110). Другие (например, Гегель) утверждают: „вода», как ее понимает Фалес, имеет косвенное отношение ко всему конкретному. Само слово «вода» употребляется иносказательно. Но все-таки остается вопрос, почему Фалес избирает именно воду? На него пытались дать ответ многие историки философии, начиная с глубокой древности. Их мнения, если их суммировать, таковы.

1. Фалес избирает воду в качестве первоначала прежде всего под влиянием мифологии. Океан — это очень популярное мифологическое начало. Дополнительный аргумент: и восточная, скажем древнеиндийская, философия проходила стадию, сходную с фалесовской. Там тоже имели место формы первоначального философствования, которые возводили все к воде как к Мировому океану. Такое объяснение представляется вполне веским и важным. Мифологическая космогония, как и вообще мифология, вызывала подобные ассоциации, толкала мысль к идее о «воде» как первоначале.

Есть еще целый ряд аргументов, объясняющих появление идеи первоначала в «фалесовской» форме.

2. Греция — морская страна. .Поэтому жизненное значение воды грекам не нужно было особо доказывать. Их жизнь была тесно связана с морем. Морская стихия представлялась им чем-то очень обширным: выплыли из одного моря — попали в другое. Что там дальше, за известными морями? Греки предполагали, что, скорее всего, тоже океан — река.

3. Водная стихия жизненно важна и универсально плодотворна, живительна. Аристотель вслед за другими доксографами приводит мнение Фалеса о значении воды в жизни всех организмов, включая и человека. Мнение это одновременно апеллирует и к здравому смыслу, и к первым научным (физическим) наблюдениям. С увлажнением или высыханием тела связывается изменение его размеров, т.е. увеличение или уменьшение.

Однако для развития философии имело значение то, что еще раньше, чем идея первоначала как особой материальной стихии (или совокупности таких стихий) проделала длинный путь, оказавшийся своего рода тупиком, стало выясняться, сколь необычное, особое смыслосодержание, и по существу уже с первых шагов философствования, вкладывалось Фалесом и его последователями в понятия «вода», «воздух», когда они истолковывались в качестве первоначала. Тут совершалось своего рода раздвоение мысли, аналогичное тому, о котором говорилось применительно к фюсису, природе. Ведь понятием «природа» охватывалось все существующее: что происходит, что было, есть и будет, все возникающее, рождающееся, погибающее. Но должна же быть и первооснова существующего. Ответить на вопрос о первоначале философствующий грек не может никаким другим способом, но только выделив какую-то часть природы и как бы помещая ее над всем прочим.

Противоречивая логика такого размышления не замедлит проявить себя: ведь в этой логике уже заключена мысль о том, что ни одна из природных стихий или даже все они не могут быть поставлены «над» природой как целостностью, в которую входят. Значит, мысль должна выйти из этого тупика, двинувшись по какому-то другому пути. Впрочем, путь мысли, оказавшийся тупиковым, тем не менее, не был философски бесплодным, позволив извлечь глубинные выводы из рассуждений о «воде» или иной стихии как первоначалах, первоосновах. Ведь эти размышления и утверждения уже были философскими. Они могли выводить к тому, для чего философия и возникла. А именно: нацеливать человеческую практику на работу с общим, а потом рождать всеобщее и работать с ним.

Иными словами, пробуждать и прививать навыки работы не только с предметом, но и с мыслями о предмете — и притом не с мыслями конкретными, касающимися того или иного предмета, а с мыслями о предметности вообще или же с мыслями не только о конкретных людях, но о человеке как таковом, о человеческом мире. Без этого было бы невозможно существование человечества как относительно единого целого. Таким» образом, выдвигалась задача работы со всеобщим, работы с сущностями. Философия потому и заняла столь важное место в культуре, что она — поначалу стихийно, но постепенно со все большей мерой сознательности — вычленяла свой предмет, не совпадающий ни с предметом мифологии, ни с предметами конкретных наук.

Пред-философское, а затем и философское воззрение отправляются от того, что космос, природа и первоначало, которое в природе, в космосе должно быть заложено, однородны и едины А раз природа состоит из материальных (в более поздней терминологии(Такие термины, конечно, не были в ходу у первых греческих философов, ибо еще долго не было у них самого слова «материя».)) состояний, значит, и первоначало должно быть вещественно-материальной стихией. Однако понятия «материализм» и «идеализм», которыми у нас привычно оперируют и применительно к ранней античной философии, появляются на довольно поздней ступени развития философской мысли. А четкие представления о борьбе материализма и идеализма оформляются только в Новое время. Потом они как бы опрокидываются на прежнюю истории философии.

В марксистской литературе стало общим местом утверждение, что первые греческие философы были стихийными материалистами. Между тем один из непреложных и очень важных фактов состоит в том, что первые философы, не знали, что они мыслят материалистически. Они лишь стихийно вступили, ведомые пока еще скрытой. логикой проблемы первоначала, на дорогу, которая только через века приведет к понятию материи, не говоря уже о возникшем в еще более далекое от них Новое время понятия материализма. Далее, фактом является и то, что материализм становится сознательно развиваемой концепцией, когда у него появляется антипод — идеализм. И пока не родился противник, не возникло то воззрение, которое утверждало принцип идеализма, проецирование на древность борьбы материализма и идеализма вряд ли имеет смысл. Правда, такое проецирование осуществляли и идеалисты. Например, Гегель полагал, что первые философы были идеалистами, ибо «вода» или «воздух» уже выступали у них в качестве чисто абстрактных принципов, т.е. идей. И именно идея ставилась, рассуждал Гегель, во главу угла. Но не так, кстати, думал Платон: он потому и боролся с «физиками», что они, по его мнению, не знают мира идей.

Итак, существует логика идеи первоначала, .которая не раз воспроизводилась в истории мысли: двигаясь вслед за изобретателями ее, древними греками, а также вслед за другими, независимыми её изобретателями, древними китайцами и индусами, философы других времен и народов станут обогащать и обновлять корпус идей, касающихся материи.

Однако, анализируя историю древнегреческой философии с точки зрения развития идеи первоначала, важно внимательно проследить и несколько иную мыслительную логику. Никак не в отрыве от только что рассмотренного интеллектуального движения, но в определенной логической самостоятельности идею первоначала философы повели и по пути, на котором были рождены понятия «идея», «идеальное». Им постепенно тоже был придан смысл первоосновы, первоначала мира. Уже философия элеатов свидетельствует о том, что на смену стихийному движению приходят первые рефлексии на те способы мышления, которые были характерны для самого раннего философствования. Прежде всего, конечно, это была рефлексия на проблему первоначала, попытка обдумать эту идею. Но одновременно осмысливались идеи, которые впоследствии были названы диалектическими.

Первые греческие мудрецы, по существу, подходят к миру как к целому, единому, но также и как к существующему в многообразии. Мир предстает перед мыслью человека вместе с процессами возникновения и гибели, движения и покоя. Уверенность в том, что мир именно таков, каким они его наблюдают, — изменяющийся, подвижный, движущийся, — тоже существует стихийно, вырастает на корнях повседневной человеческой жизни. Но достаточно в общей форме, отвлекаясь от конкретики и частностей, обратиться мыслью к изменениям — и возникнет диалектика в её древнейших разновидностях. Она будет зафиксирована, узаконена, начиная уже с первых попыток философствования.

Литература:
Мотрошилова Н.В. Возникновение и эволюция идеи первоначала (Фалес, Анаксимандр, Анаксимен)./История философии. Запад-Россия-Восток. Книга первая. Философия древности и средневековья.- М.:Греко-латинский кабинет, 1995 — с.42-45

Источник

Беспредельное, вода и воздух: как первые философы искали начало всего

Началом философии было исследование того, что имеет начало — однако древние греки изучали мир умозрительно, а не экспериментально. Создав первые абстрактные концепции, мыслители милетской философской школы заложили основы всей последующей западной мысли, и именно с них «Нож» начинает разбираться в истории античной философии.

Древнегреческий философ Аристотель, или просто Философ, как его называли в Средневековье, считал, что философия — любовь к мудрости — начинается с удивления. Человек замечает вокруг себя удивительную соразмерность, ритмичность, закономерность и взаимосвязь природных явлений и удивляется этому, его воображения уже не хватает на то, чтобы под регулярным движением Солнца по своду небесному разуметь неспешную езду бога Гелиоса на своей крылатой колеснице или безмятежное плавание Ра на ладье вечности по водам небесного Нила. Его разум «просыпается» и требует ответов доказательных и обоснованных, концептуализируемых и постигаемых исключительно умом, а не только или не столько воображаемым чувством религиозно-мифического нарратива, поскольку философия начинается с вопроса: почему вообще существует нечто, а не наоборот, ничто?

Ионийские «физики», или Милетская школа

Фалес

Традиционно считается, что античный философский дискурс «стартует» в начале 6 в. до н. э. в городе Милет, и связан этот старт с именем Фалеса. Фалеса причисляют к «физикам» потому, что физики — это те, кто исследует природу, которая по-древнегречески называлась фюсис (φύσις) . А под природой тогда понималось всё то, что имело рождение или возникновение, ибо слово «фюсис» происходит от глагола φύω — «порождать», «рождаться», что явствует и из русского слова «природа». И поскольку, как считалось, рождено всё, кроме богов, то вот это всё, то есть природа, и исследовалось. Однако суть самого этого исследования существенно отличалась от того, что под физикой понимают современные люди — люди эпохи телескопа «Хаббл» и адронного коллайдера. Античная физика не знала ничего такого, что хотя бы отдаленно напоминало современный эксперимент, понятие и метод которого будет введено в науку только в XVII в. английским философом Фрэнсисом Бэконом.

Древнее исследование фюсиса было сугубо умозрительным, то есть это был, если угодно, мысленный эксперимент, в основе которого поначалу лежал только один концепт — концепт Начала, или, как говорили греки, — архэ (ἀρχή) . И вот под таким началом Фалес разумел воду.

Почему именно вода? Ну, оглядимся по сторонам. Мы все видим, сколь значима вода в жизни как отдельного живого существа, так и всей Земли в целом, состоящей по большей части из воды. В жидкости рождается человеческий плод, без воды вянут растения, начинается засуха, ведущая к голоду, и т. д. и т. п. И вот тут-то и совершается чудо философской рефлексии — чувственно наблюдаемое явление абстрагируется от своего материального воплощения и возводится до уровня всеобщего мысленного концепта, охватывающего всю совокупность возможных материальных событий. Ибо что же значит фалесова вода, как не тот всеобщий принцип бытия, из которого всё возникает и в который всё обратно возвращается, осуществляя круговорот воды в природе?

Вода, сгущаясь и разрежаясь, порождает из себя остальные элементы — воздух, землю и огонь. Вдобавок к этому Фалес верил, что земля, будучи плоской как доска, плавает по воде — уже реальной, не мысленной, — что, если принять во внимание теорию континентального дрейфа, не кажется столь уж неразумым. Верил он и в то, что всё вокруг одушевлено (и доказывал это на примере действия магнита), а душу полагал бессмертной, приговаривая также: «Всё полно богов». Последний тезис разбивает современный примитивный позитивистский миф о том, что, дескать, философское мышление сменило религиозное.

Философия ничего не сменяла, это было и есть, если угодно, мышление параллельное, мышление по преимуществу «иное».

Был Фалес убежден и в том, что между жизнью и смертью нет никакой разницы, и когда его спросили: «Что же ты, Фалес, не помрешь?», он ответил: «Именно поэтому». Помимо этих достижений, обращал внимание Фалес и на звезды, предсказав солнечное затмение 585 года до н. э. и предположив, что происходит оно от того, что солнечный диск покрывается Луной. Будучи уверенным, что звезды состоят из раскаленной земли, Фалес так любил их и был таким большим любителем созерцания, что Платон в диалоге «Теэтет» (174а) сохранил для нас следующий анекдот из его жизни:

«Наблюдая звезды и глядя наверх, Фалес упал в колодец, а какая-то фракиянка — хорошенькая и остроумная служанка — подняла его на смех: он, мол, желает знать то, что на небе, а того, что перед ним и под ногами, не замечает».

Но грек не был бы греком, если бы не восстановил недостаток вовлеченности в житейские дрязги другим случаем, сообщенным нам Аристотелем в его «Политике» (1259а):

«Рассказывают, что когда Фалеса, по причине его бедности, укоряли в бесполезности философии, то он, смекнув по наблюдению звезд о будущем [богатом] урожае маслин, еще зимой — благо у него было немного денег — раздал их в задаток за все маслодавильни в Милете и на Хиосе. Нанял он их за бесценок, поскольку никто не давал больше, а когда пришла пора и спрос на них внезапно возрос, то стал отдавать их внаем по своему усмотрению и, собрав много денег, показал, что философы при желании легко могут разбогатеть, да только это не то, о чем они заботятся. Вот каким образом, говорят, Фалес выказал свою мудрость».

К этому следует добавить достижения в геометрии: Фалес был первым, кто доказал, что диаметр делит круг пополам и что два треугольника являются равными в случае, если одна сторона и два угла одного треугольника равны одной стороне и двум углам другого.

Диоген Лаэртский сохранил для нас следующие высказывания Фалеса:

Древнее всего сущего — бог, ибо он не рожден.
Прекраснее всего — мир, ибо он творение бога.
Больше всего — пространство, ибо оно объемлет всё.
Быстрее всего — ум, ибо он обегает всё.
Сильнее всего — неизбежность, ибо она властвует всем.
Мудрее всего — время, ибо оно раскрывает всё.

Вот сколько всего замечательного для философии, которая тогда не отличалась от науки, сделал Фалес Милетский. Когда он умер от теплового удара примерно в возрасте 80 лет, на могиле его была выбита следующая эпитафия:

Эта гробница мала, но слава над ней необъятна:
В ней пред тобою сокрыт многоразумный Фалес.

Анаксимандр

К следующему поколению знаменитых милетских физиков принадлежал Анаксимандр — ученик Фалеса. Анаксимандр известен нам как автор первого научного прозаического сочинения под названием «О Природе» (Περὶ Φύσεως). В дальнейшем только ленивый греческий философ не напишет сочинения — в прозе или в стихах — с таким же названием, и эта традиция просуществует добрых двести лет, угаснув лишь ко времени Платона, когда ракурс философии вообще изменится кардинальным образом.

Анаксимандр отказался признать в качестве архэ какую-либо материальную субстанцию, но провозгласил началом так называемое Беспредельное, или апейрон (ἄπειρον) . С чем связан отход от материальных стихий, сказать довольно сложно. Также сложно точно сказать, как следует понимать этот апейрон — является ли он материей, которая просто не может быть качественно и количественно определена, то есть некая аморфная материя как возможность всего, либо апейрон вообще не имеет материальной составляющей, но всецело умозрителен.

Скорее всего, апейрон, помимо того, что это философский концепт, имеет также некоторое материальное соответствие в реальности, будучи всеобъемлющим и всепроникающим и уподобляясь в этом божеству.

При этом Аристотель, говоря об апейроне Анаксимандра в своих физических сочинениях («Физика», «О небе»), видит в нем некое подобие бесконечного тела. Должно быть апейрон был введен Анаксимандром по причине того, что размышления о воде как начале всё же наталкивались на некоторую ограниченность: очевидно ведь, что вода, образуясь через конденсацию, сама имеет начало, равно как при нагревании она испаряется, то есть имеет конец, следовательно, ее сложно назвать подлинным началом, которое в идеале не должно ни возникать, ни гибнуть.

Важно также отметить, что Анаксимандр, в отличие от Фалеса, не просто задается вопросом из чего всё возникает, но также почему это происходит, что является причиной того, что в первоначале — каким бы оно ни было — возникает какое-то брожение и рождается мир или множество миров (верил он и в такое). Это он и попытался объяснить в единственном сохранившемся фрагменте, который наиболее точно передан нам философом Симпликием, жившим уже в 6 в. н. э.:

«А из каких начал вещам рожденье, в те же самые и гибель совершается по роковой задолженности, ибо они выплачивают друг другу правозаконное возмещение неправды [=ущерба] в назначенный срок времени».

Из этого фрагмента можно выделить следующие важные положения:

— Возникновение единичного космоса или вещи мыслится как несправедливость или некое нарушение исходной целостности.

— Бытие, которое в результате возникновения приобретает единичная вещь, как бы берется «в долг».

— Расплатой за этот несправедливый заем является неизбежная гибель, или смерть.

— Высшим судьей в этой тяжбе выступает время.

Таким образом, можно сделать вывод, что Анаксимандр вообще мыслил единичный мир и всё существующее в нем как некую роковую ошибку, как то, чего в идеале быть не должно.

Экзистенциальный пессимизм Анаксимандра подразумевает, что в мире действует некая борьба противоположностей — как на уровне единичных вещей, так и на уровне материальных стихий, которые, выделяясь из исходной целостности апейрона, сталкиваясь и расходясь, приобретают свою качественную — временную — определенность.

Верил Анаксимандр и в то, что Земля, будучи цилиндрической по форме, покоится в центре космоса за счет равновесия сил притяжения и отталкивания. А вот что сообщает Плутарх («Застольные беседы») об антропогенезе согласно Анаксимандру:

«Люди первоначально зародились внутри рыб; были вскормлены подобно акулам и только после того, как оказались в состоянии прийти на помощь самим себе, вышли наружу и достигли земли».

Если учесть, что жизнь на земле вышла из воды, то вариации Анаксимандра не так уж далеки от современной акватической теории. Также Анаксимандр был первым, кто построил гномон, то есть солнечные часы. А как-то раз Анаксимандр решил попеть песни, а дети — такие же сорванцы что в древности, что сейчас — стали над ним смеяться, и тогда он сказал: «Что ж, ради детей придется мне научиться петь получше». Таков был этот своеобразный человек, Анаксимандр из Милета.

Анаксимен

Завершается обзор милетской философской школы традиционно Анаксименом, учеником и другом Анаксимандра, который полагал, что начало хоть и беспредельно, то есть что это апейрон, но качественно определенно, и поэтому является воздухом. Наблюдая за воздухом, Анаксимен заметил, что, помимо того, что он вездесущ и жизненно важен, разрежаясь, он становится огнем, а конденсируясь — сначала ветром, потом тучей и далее — водой. Вода, сгущаясь, превращается в землю, которая, согласно той же логике сгущения, становится камнями и т. д.

Движение, согласно которому и происходят все эти сгущения и разрежения, существует вечно.

Земля как небесное тело, будучи плоским, «плавает» по воздуху (досл. «оседлала воздух») и возникла из него путем «комканья». От Земли родились Луна и Солнце, которое является столь горячим потому, что очень быстро движется. Остальные светила появились из испарины, возносящейся от Земли и, благодаря разряжению, превращающейся в огонь, который в свою очередь скручивается и получает шарообразную форму. Звезды же прибиты к стеклянному небесному своду наподобие гвоздей. Ну и понятное дело, что боги — куда же без них — хоть и нерожденны, но тоже появились из воздуха, и именно поэтому они могут с легкостью преодолевать огромные расстояния, будучи невидимы для людских очей.

Источник

Первоначало всего сущего вода архэ мыслитель