Будем жить
Звёздами с ладони кормим ночь,
Всё трудней нам время обмануть,
Что-то не успели, что-то не сумели,
Что-то никогда уж не вернуть.
Быстрой речкой время утекло,
Но его нам век в душе хранить,
Годы, что летели, песни, те, что пели,
Не сумеет сердце разлюбить.
Годы, что летели, песни, те, что пели,
Не сумеет сердце разлюбить.
Родниковою живой водой
Жажду наших лет не утолить,
Новый день встречает нас с тобой,
Значит, мы с тобою будем жить.
И в похмелье тонем с головой,
И по-детски теплоты хотим,
Бредим именами тех, кого нет с нами
И о лете осенью грустим.
Пальцы жжём на пламени свечей,
Любим счастье с горем пополам,
Понято не много, но светла дорога,
Все когда-нибудь мы будем там.
Понято не много, но светла дорога,
Все когда-нибудь мы будем там.
Родниковою живой водой
Жажду наших лет не утолить,
Новый день встречает нас с тобой,
Значит, мы с тобою будем жить.
Родниковою живой водой
Жажду наших лет не утолить,
Новый день встречает нас с тобой,
Значит, мы с тобою будем жить.
Новый день встречает нас с тобой,
Значит, мы с тобою будем жить.
ИНФОРМАЦИЯ ДЛЯ ПРАВООБЛАДАТЕЛЕЙ
Мы не претендуем на упомянутые выше музыкальные произведения. Все права на них принадлежат их многоуважаемым владельцам.
Сервис «Karaokee» это всего лишь поисковик-агрегатор, который по определенным запросам пользователя демонстрирует песни и видеозаписи из открытых интернет источников посредством встроенных в эти интернет источники инструментов и не нарушает правила их пользования.
Источник
Евгений Григорьев-Жека — Будем Жить
Слушать Евгений Григорьев-Жека — Будем Жить
Текст Евгений Григорьев-Жека — Будем Жить
Звёздами с ладони кормим ночь,
Всё трудней нам время обмануть.
Что-то не успели, что-то не сумели,
Что-то никогда уж не вернуть.
Что-то не успели, что-то не сумели,
Что-то никогда уж не вернуть…
Быстрой речкой время утекло,
Но его нам век в душе хранить.
Годы, что летели, песни те, что пели,
Не сумеет сердце разлюбить.
Годы, что летели, песни те, что пели,
Не сумеет сердце разлюбить.
Припев:
Родниковою живой водой
Жажду наших лет не утолить.
Новый день встречает нас с тобой,
Значит, мы с тобою будем жить!
И в похмелье тонем с головой,
И по-детски теплоты хотим,
Бредим именами тех, кого нет с нами,
И о лете осенью грустим.
Пальцы жжём на пламени свечей,
Любим счастье с горем пополам.
Понято немного, но светла дорога —
Все когда-нибудь мы будем там.
Понято немного, но светла дорога —
Все когда-нибудь мы будем там…
Припев:
Родниковою живой водой
Жажду наших лет не утолить.
Новый день встречает нас с тобой,
Значит, мы с тобою будем жить!
Родниковою живой водой
Жажду наших лет не утолить.
Новый день встречает нас с тобой,
Значит, мы с тобою будем жить!
Новый день встречает нас с тобой,
Значит, мы с тобою будем жить!
Источник
Христос – источник воды живой
Слово в Неделю 5-ю по Пасхе, о самаряныне
Скачать
(MP3 файл. Продолжительность Размер )
Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
В сегодняшнее воскресенье мы вспоминаем о евангельской беседе с самарянкой. Богослужение воспевает Христа, Который в беседе с женщиной из деревни Сихарь ясно дал понять, что Источник воды живой, ведущей человека к вечной жизни, – это Он. Желающий утолить телесную жажду может идти к вырытому в земле колодцу, желающий утолить духовный голод – должен идти ко Христу.
Вода в Палестине всегда имела особую ценность, прежде всего в засушливый летний период. Для того чтобы напоить население и скот, рыли колодцы. Рытье колодцев, вернее – выдалбливание в каменных породах водных цистерн, было настолько трудоемко и дорого, что этим заведовали сами князья или главы иудейских родов (см.: Чис. 21: 18). Такие выдолбленные в камне и оштукатуренные изнутри колодцы сохраняли свою прочность целыми столетиями и тысячелетиями.
В настоящее время археологи находят на Святой Земле три типа древних колодцев: питаемые грунтовыми водами (по-еврейски «беэр» – см.: Быт. 21: 30), наполнявшиеся родниковой водой (по-еврейски «айин» – см.: Суд. 15: 19) и цистерны для дождевой воды (по-еврейски «бор» – см.: Лев. 11: 36).
О важности колодцев говорит то, что по их именам назывались целые города. Например, Вирсавия (Беэр-Шева) – «колодец семикратной клятвы» (см.: Быт. 21: 31). Колодцы могли быть как в городах, так и вне городов, поближе к пастбищам (см.: Суд. 1: 15). Из-за колодцев нередко вспыхивали ссоры между пастухами (см.: Быт. 21: 25; 26: 17–22).
Особенно ценились колодцы, наполнявшиеся родниковой водой, и поэтому они назывались «источниками живой воды» (см.: Быт. 26: 19; Иер. 2: 13). Питье воды из собственного колодца для ветхозаветных людей символизировало мир и спокойную жизнь (см.: Ис. 36: 16).
Но уже в Ветхом Завете выражение «источник живой воды» могло пониматься как в прямом, так и в переносном смысле. «Источником жизни» могли называться уста праведника (см.: Притч. 10: 11) и разум благоразумного (см.: Притч. 16: 22). Напротив, лжепророков апостол Петр называл «безводными источниками» (2 Пет. 2: 17).
В книге пророка Иеремии с Источником «воды живой» отождествляется Сам Господь Бог. «Выслушайте слово Господне, дом Иаковлев и все роды дома Израилева… – восклицал Иеремия от лица Бога, – два зла сделал народ Мой: Меня, Источник воды живой, оставили и высекли себе водоемы разбитые, которые не могут держать воды» (Иер. 2: 4, 13). «Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже!» (Пс. 41: 2); «Простираю к Тебе руки мои; душа моя – к Тебе, как жаждущая земля» (Пс. 142: 6), – пел царь Давид.
Поэтому, когда Иоанн Богослов свидетельствует о Христе как об «Источнике воды живой», он ссылается на сказанное ранее пророками. Принципиальным акцентом является лишь то, что именно Иисус для апостола тот Агнец, кровью Которого было искуплено «великое множество людей… из всех племен и колен, и народов и языков» (Откр. 7: 9), и именно этот Агнец «будет пасти их и водить их на живые источники вод; и отрет Бог всякую слезу с очей их» (Откр. 7: 17). Он есть Альфа и Омега, начало и конец. Жаждущему Он дает «даром от источника воды живой» (Откр. 21: 6).
Бог не только дает «даром», но, что наиболее удивительно в сегодняшней евангельской истории, Он приходит к жаждущему человеку первым. Авторы богослужебных стихир подчеркивают это: «Облаки водами одеваяй, жене же предста воды прося» («Он, водами наполняющий облака, женщине предстал, прося у нее воды») 1 , «Воды иский, Иже источники и езера вод изливаяй» («Воды искал источники и озера вод Изливающий»), «Воду прося, Иже на водах землю повесивый» («Воды просил на водах землю Повесивший») 2 .
В райском саду средь бела дня Ева взяла запретный плод, за что была изгнана в землю сухую и безводную. И вот в час шестой к страдающей от жажды самарянке приходит Источник чудес, чтобы эту дочь Евы вернуть обратно в полноводный Рай. Для авторов богослужебных текстов Господь словно уловляет женщину словами. Вот приблизилась самарянка, чтобы зачерпнуть воды, и, увидев ее, сказал Спаситель: «Даждь Ми воду пити, и Аз воды текущия насыщу тя» 3 .
Мы не знаем, успела ли она дать Господу колодезной воды. Вдохновленная словами Иисуса, она в какой-то момент бросила свой кувшин и побежала благовествовать односельчанам, что Он и есть чаемый Христос, Спаситель мира (см.: Ин. 4: 29, 42).
Эту перемену в направленности жизни самарянки подчеркивают авторы стихир следующей игрой слов: когда она притворно заявляет: «У меня нет мужа», тогда называется «блудницей» 4 , когда же уверовала в Иисуса-Мессию, то поспешила в город уже как «целомудренная» 5 .
Беседа с самарянкой, как и другая евангельская история – прощение женщины, взятой в прелюбодеянии (см.: Ин. 8: 1–11), – это примеры тех ситуаций, когда Господь, не осуждая человека, подталкивает его идти и больше не грешить (Ин. 8: 11). На удивление Своим ученикам Иисус беседовал с женщиной, язычницей, самарянкой, грешницей (см.: Ин. 4: 27). И в другом случае, когда книжники и фарисеи привели женщину, взятую в прелюбодеянии, а таких по закону Моисея было заповедано побивать камнями, Христос обратился к ней со словами: «Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши». Ответ Иисуса прозвучал настолько парадоксально, что некоторые библейские критики и до сих пор утверждают, что этот сюжет – не подлинный текст Евангелия, а позднейшая вставка. Однако «иди и впредь не греши» звучит не как попущение греху, не как умаление тяжести прелюбодеяния, но как призыв к человеку обратиться от греха и начать делать добро.
Кто напоит чашей холодной воды во имя ученика Христова «не потеряет награды своей» (Мф. 10: 42), – говорит Евангелие. Жажда живого слова, христианская взаимопомощь и социальная забота – это те добродетели, которыми были украшены первые ученицы Христовы. Мария сидела у ног Иисуса, а Марфа хлопотала об угощении гостей. Поэтому Иисус любил Марфу и сестру ее (см.: Ин. 11: 5). Мария Магдалина, Иоанна и Сусанна заботились о нуждах Иисуса и учеников, тратя собственные средства (см.: Лк. 8: 3). Они первыми в сонме жен-мироносец увидели Воскресшего Господа.
Добродетель, по апостолу Павлу, – это главное украшение женщины. «Желаю, – писал он Тимофею, – чтобы жены, в приличном одеянии, со стыдливостью и целомудрием, украшали себя не плетением [волос], не золотом, не жемчугом, не многоценною одеждою, но добрыми делами, как прилично женам, посвящающим себя благочестию» (1 Тим. 2: 9–10). Эти же расстановки приоритетов можно сейчас отнести и к мужчинам.
Господь в виде обычного человека ходит среди нас, ища того, кто Его напоит, накормит, оденет и приютит (см.: Мф. 25: 34–36), подаст Ему хоть чашку холодной воды. Взамен же Он приготовил океаны Живой воды. «Кто жаждет, иди ко Мне и пей, – говорил Он, – Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из сердца 6 потекут реки воды живой» (Ин. 7: 37–38).
Велико прощение у Господа, обширны у Него обители. Отирает Он слезу плачущих, дарует кротким землю, милует милующих и усыновляет миротворцев. Но всем нам, с каким бы кто ни пришел к Нему грехом, надо твердо запомнить следующие слова: «иди и больше не греши» (Ин. 8: 11).
1 На литии стихира на «Слава и ныне».
2 На «Господи, воззвах» вечерни стихира на «Славу».
3 На «Господи, воззвах» вечерни стихира первая о самаряныне.
4 На «Господи, воззвах» вечерни стихира на «Славу».
5 На «Господи, воззвах» вечерни стихира первая о самаряныне.
6 Греческое слово κοιλία – «чрево» – в данном контексте лучше переводить на русский как «сердце». См.: A Greek-English Lexicon Of The New Testament And Other Early Christian Literature (BDAG). П. 4295.
Источник
К серии аудиосказок по легендам и мифам Древней Гр
к спектаклю «Флейта, оракул и детские вопросы»
Эй, ответь, дремучий лес,
Вы, лесные птицы,
Чья свирель звенит окрест
Чистою водицей?
Чьей отеческой рукой
Лес и дол обласкан?
Кто является лесной
Несказанной сказкой?
Кто он, пан или пропал, —
И в огонь, и в воду, —
И хранил, и защищал
Вечную природу?
Кто же он, ветрами зван,
Кто?
Пан!
Рождение Орфея (песня Хирона)
Раз в тысячу лет, не чаще,
Такое могло приключиться
В мире, где правит любовь,
Мой милый малыш.
Муза, сказаний богиня,
Из реки решила напиться.
Мерно плескалась вода,
Пел песню камыш.
О, притяжение вод,
Ты как огня притяженье!
О, притяженье любви,
О, быстрокрылый Эрот!
Две оперенных стрелы,
Неуловимым движеньем
Горный поток и поэзию
Неумолимо свели.
Раз в тысячу лет, не чаще
Такое могло приключиться
В мире, где правит любовь,
У реки, где поет камыш.
От союза вод и сказаний
Кому довелось родиться —
Стать ему в будущем песней,
Мой милый малыш.
Неправильное устройство (Орфей и Ясон)
Небо и небо – ну что с него взять!
Море – вода, все понятно:
Было всегда и будет опять
В море плескаться приятно.
Это — земля, по земле муравей
Тащит сухую травинку.
Или былинку? Что толку-то в ней?
Эй, отломи половинку!
Позавчера было сухо с утра,
К вечеру — дождь, как известно,
Вдруг налетел, ну, а впредь вечера
Будут с дождем, интересно?
Кто так неправильно все рассчитал?
Видно назло так устроил,
Чтобы про завтра никто не узнал,
Ни малыши, ни герои.
Ах, как хочется скорей
Без больших усилий
Стать сильнее, стать умней, —
Все о том просили.
Но и в сказках, милый друг,
Все не так уж скоро.
Не спеши, взгляни вокруг,
На леса и горы:
Даже вырастешь до гор,
До вершин достанешь, —
Ждать чего-то с этих пор
Ты не перестанешь.
Это — старая игра,
Поиграем вместе
Не сегодня, не вчера
Где-то в тайном месте.
Век золотой уплыл без следа,
Словно реки вода.
Веку серебряному года
Тоже пошли не в прок.
Глупость, беспечность,
Авось да небось,
Все перемелется, все ерунда —
Вот тебе и урок!
Где же вы, те, что в век серебра
От добра не искали добра?
Все, мол, само придет, как вчера, —
Но завтра того не иметь!
Сгинули вы, не угодны богам,
Блеск же божественного серебра
Сменила грубая медь.
Крови вкусившие люди Земли
Тают в смутной дали.
Вот и они навеки ушли,
Всех унесла вода.
Век новых героев. Кончится ли
Время героев этой земли, —
Узнаем ли мы когда?
Может быть там, в Елисейских полях,
Где-то за краем земли
Встретятся души, что рано ушли
В вечность, как в никуда.
Где же тот порт, и где корабли,
Кормчие, те, что по звездам смогли б
Нас отвезти туда?
В край, над которым не властны года.
Ждет родников живая вода,
Там, в Елисейских полях.
Чистая водица
Да по камушкам.
Мне в окно стучится
Ночь звездная.
Отчего не спится,
Соловушка?
Звонкая водица
Спать не дает.
Почему, сестрицы,
Так холодно?
Почему так на сердце
Муторно?
Не стучат копытца
По городу,
Лишь звенит водица
По камушкам.
Где же ты мой суженый?
Скоро ли
От тебя дождусь
Хоть бы весточки?
В глиняном кораблике
Уплыву,
Помаши мне вслед
Тонкой веточкой.
За тобой в кораблике
Поплыву,
Ты махни разок
Тонкой веточкой.
К спектаклю «Золотое руно, или про Ясона и Медею»
Ой ты, пенная волна,
Высока, сильна!
Ты неси меня, волна,
По морям, морям!
Вы, могучие ветра,
От утра до утра
Дуйте в парус корабля,
В спину нам!
Покажите нам, дельфины,
Где кончаются моря
Что там за морями?
Пусть укажут ваши спины,
В пене золотом горя,
Златорунную дорогу
За мечтами.
К спектаклю «Про каменный взгляд и остров Сериф, или Про Персея, сына Зевса»
Царь ты иль воин, рыбак ли, что с морем на ты, —
Помни, спасения нет, если вдруг с высоты
Рухнут стремительно молнии крыл золотых:
Все, что ты сможешь — стон.
Знай же, запомни: твой страх — это пропасть без дна.
Ты — на краю, а из самого черного сна,
Из глубины, что смертному — нет, не видна, —
Взгляд, и как лед он.
Камнем, сорвавшимся с кручи, в пропасть летит
Сердце твое, что тебе уж не принадлежит.
Камень — ты сам. Камнем в море лежит
Остров горгон.
От восхода до захода —
День один,
От рожденья морехода
До седин,
От восхода до захода
Ляжет путь.
Жди невеста морехода,
Не забудь!
Режут воду мореходы
На куски
От восхода до захода
От тоски.
Тает след за кораблями
Вдалеке.
Отправляйся вместе с нами
Налегке.
По волнам за мореходом
Мчится тень,
От восхода до захода —
Жизнь и день.
А не было б ночи —
К чему белый день?
И звезды — лишь в небе ночном.
А сладкие сны?
И прохладную сень
Вы так вспоминаете днем!
Яд крови Медузы
Упал на песок —
И шип ядовитый в пыли:
Змеиные стаи
На юг, на восток
С тех пор по земле поползли.
В них страх и смятенье
Таятся для нас.
Но лекарь явился на свет,
И ядом змеи
Он болящего спас.
И в этом найдете ответ:
Не будет зимы —
И весна не красна,
И радость за горем светлей.
На дальней чужбине
Своя сторона
Для нас и родней и милей.
К спектаклю «Про Тесея, чёрный парус и белую нить»
Ты расскажи нам, учитель седой,
Да так, чтобы твой рассказ
Снами цветными порой ночной,
Сказкой вселился в нас.
Ты расскажи нам о том, о сем,
Как далеко-далеко
Кто-то на небе пролил ночном
Звездное молоко.
Как за морями, что там, вдали, —
Остров, кусок земли,
Как по волнам к нему корабли
Под парусами шли.
Как мастер один за полетом птиц
Следил, чуть прищурив глаз,
Как он из тонких и легких спиц
Крыльев сделал каркас.
Ты расскажи нам осенним днем,
Солнечным тихим днем,
Что скоро придут холода, а потом,
Весна согреет теплом.
Ты расскажи, как пройдут года
И что оно там, — потом.
Да как рассказать? Это тайна всегда.
Никто не расскажет о том.
Поди-ка туда,
Не знаю куда.
Со стенки вода
Кап да кап.
Темно.
И гулко шаги.
Не видно ни зги.
Кто-нибудь, помоги,
Отвори окно!
Но окон нет.
Здесь неведом свет
До скончанья лет, —
Это Лабиринт.
Здесь окон нет,
Не проникнет свет.
Минет девять лет,
И снова —
Лабиринт.
Отправляясь в дорогу с отцовским мечом
И в отцовских сандалиях,
Ты запомни: один ты теперь, только ты и враги.
Твой отец далеко, не поможет тебе он, причем
О своих позабудь-ка регалиях:
Все сначала, мой друг, все с нуля, — так возьми и смоги!
Помнишь тот голосок, что во все времена
Осторожно нашептывал:
Потерпи, подрасти, ну, куда тебе слабому лезть?
Ты так юн, а дорога — ужасна, темна и страшна! —
Но не кем-то — тобою тропинка протоптана.
Будь собою, дружок, будь собой — уж такой, какой есть!
Всех по мерке одной не пытайся ровнять,
Ничего не получится!
Только горе и смерть — только так, нету меры другой.
Подровнять — значит в ложе Прокруста вогнать,
Пусть несчастный помучится! —
Значит ты и Прокруст — заодно, так-то, мой дорогой.
Пусть немного сандалии старые жмут —
Уж, наверно, разносятся! —
Здесь, у края обрыва, где волны маячат внизу,
Ты забудешь о них, — те, кто знают, поймут, —
Страх за горло возьмет да и в сердце запросится.
Прогони его, друг! Прогони и незваную эту слезу!
Когда-то это назовут корридой:
Вот зверь, вот бык, а вот — тореадор.
Тропа, что змейкой вьется между гор,
И ты один под солнечной эгидой.
Далеко до Марафона
Поспешай, беги, беги!
Стань стрелою Аполлона,
Пусть завидуют враги!
Будет быстр твой марафонский бег, —
Будет приз — твой марафонский бык.
Глухо звякнет засов, и захлопнется дверь,
Исчезнет в потемках дорога обратно.
И гулко шаги: то ли царь, то ли зверь, —
Но выведет, выведет, ты уж поверь! —
Белая нить Ариадны.
Клубок Лабиринта и ниток клубок, —
И катятся оба по темной тропе.
Зовет Лабиринт,
Манит Лабиринт,
Заманит, погубит, — и светит тебе
Лишь тонкая нить, путеводная нить.
Ты следуй за нею, доверься судьбе, —
Без этого не победить!
К спектаклю «Про Орфея и Эвридику»
Асфодел (песня Орфея)
В печальных лугах тайной страны,
Где бледный цветет асфодел,
Там, где бредут, почти не видны,
Тени былых людей,
Вспомни свои детские сны,
Вспомни начало всех дел, —
Воспоминанья людям даны,
Наверно, не зря, Орфей.
Плеском весла отзовется река,
Стиксом зовут ее.
В водах реки тонут века,
Шепчут что-то свое.
Шепот веков, шорохи дней —
Как шелестенье век.
Не утолишь жажды, Орфей,
Водами здешних рек.
Там, за излучиной тихой реки,
Лирой разбужен твоей
Прикосновенью покорен руки
Подземный тюльпан асфодел.
Дали туманны и далеки.
Чего же ты ждешь, Орфей?
Тайну откроет сыну реки
Бледный цветок асфодел.
Там впереди — свет,
А за спиной — нет.
Там впереди жизнь,
Не оглядывайся!
Все, что там, за спиной, —
Все позади давно
Давней струной дрожит.
Не оглядывайся!
Помни: тебе туда, —
Помни о том всегда!
Помни и никогда
Не оглядывайся!
Там, за большой рекой,
В общем, подать рукой, —
Тропа, что ведет ввысь.
Не оглядывайся!
Ты ведь дойдешь, дойдешь!
Круто и скользко, что ж, —
Ты уж держись, держись,
Не оглядывайся!
Сумрак, и каждый шаг
Труден, еще как!
Шаг и еще шаг, и
Не оглядывайся!
Только однажды эта река,
что так глубока,
Только однажды
Откроет тебе свои берега,
Только однажды.
Только однажды эта ладья,
эта ладья
Только однажды
Перевезет через реку тебя,
Только однажды.
Только однажды слово твое,
песня твоя,
Только однажды, —
Словно рука, к небу вскинутая,
Только однажды, —
Вдруг вознесется, и, слез не тая,
слез не тая, —
Только однажды —
Всякий услышит, поймет, как и я, —
Только однажды.
Только однажды в неведомый час,
в назначенный час,
Только однажды, —
Все достижимым станет для нас
Только однажды.
Только однажды откроется лаз,
откроется лаз,
Только однажды.
Все в этой жизни — только лишь раз,
Только однажды.
К спектаклю «Троя, или Как не хватило любви»
Завтрашней ночью
Звезды погаснут на небе черном.
Завтрашней ночью
Заблудится эхо в ущелье горном.
Завтрашней ночью
Диких полет кобылиц
Над ковыльною шкурой земли,
Певчих молчание птиц,
Тех, что петь бы могли,
Кошмары ночных небылиц, —
Дымом растают вдали.
Все растворится в пыли
Завтрашней ночью.
Завтрашней ночью
Звезды зажгутся на небе черном.
Завтрашней ночью
Сыщется эхо в ущелье горном.
Завтрашней ночью
Шорох книжных страниц
Вновь позовет в путь,
И траектории птиц
Растают в синей дали.
Былей ли, небылиц, —
В этом ли, друг мой, суть, —
Сказок, — их так же ждут
Завтрашней ночью.
Сбудутся сны пусть
Завтрашней ночью.
Источник
